В жанре фанфиков есть то, что меня убивает на раз-полтора - это странный жанр "мужская беременность".
перекуры с мжем даже в этот бред привносят свою толику забавности.
- представляешь, вылазит Гэндальф из Мории, стряхивает с себя белую пыль и говорит, загадочно улыбаясь: "Барложа, я вернусь через 9 месяцев. Посмотреть".
- а из бездны ему гулкий голос: "Ну да, возвращайся, мне тоже будет любопытно взглянуть".
Однажды - так начинаются все сказки и истории, потому что "никогда" было бы слишком невероятным. И все же, эта история начнется с "никогда" в живом, но нереальном Пограничьи. Такие истории не случаются ни с кем из живых - их мысли и тела слишком плотны. Такие истории не случаются ни с кем из мертвых.
Утреннее пробуждение застает врасплох. Сквозь пальцы просвечивает солнце, из зрачков зелеными побегами вырывается первый рассветный ветер, плащ шелестит прибоем и цепляется за камни. Нас слишком мало, чтобы стать настоящим. Слишком много, чтобы остаться прошлым. И никогда не стать будущим.
Этот шаг похож на легкую тень детского сна. Так мысль касается твоей непослушной пряди и целует висок тихим шелестом птичьего пера.
Наше существование есть. Просто как бытие скопления галактик, как бессмысленная улыбка младенца. Мы не задаемся вопросом - зачем мы есть в этих мирах. Мы вообще не задаемся вопросами - так можно потерять привычную легкость и перестать летать.
Бессмыслица. Поток мыслей под музыку из дождя и ветра. Ночные сумерки приходят раньше заката и сознание гаснет вместе с чьей-то свечой.
Однажды все эти сказки будут сшиты в одно лоскутное одеяло и укроют нас от смерти, которая не наступит никогда.
И все же, мне порой нужно быть для тебя. В моем безбрежном сейчас так хочется начать историю с "Некогда"...
Еще одни выходные не дома. Это становится хорошей привычкой и спасает от житейского болота.
Случайно разбросанные вещи уже не напрягают, потому что знаешь, стоит дать себе глобального пинка и это будет раскидано за час-полтора. Немым укором на кухне стоит чемодан с летнего отпуска. В нем до сих пор осколки лета - ракушки, морской песок и пара веточек. В нем до сих пор пахнет солью и йодом. Может поэтому рука и не поднимается разобрать все.
За всю поездку не сделано ни единого кадра, был ливень и снег, гроза и молнии, но я не променяла бы этот день ни на один другой. Мой любимый город так тонко чувствует настроение, что уверенность в том, что он живой, не оставляет меня.
В этом городе листья бросаются под ноги, а ноги ведут куда глаза глядят, а глаза пьют медовый отвар осенних красок. В этом городе достаточно шепнуть: "потише, радость моя". Ветер стихает, ливень становится мелкой моросью или переходит в состояние снега. В небольшой речушке плавают рыжие кораблики и нахохлившиеся, переливающиеся разными оттенками зеленого, селезни. Дразнятся башенки и старые костелы, выглядывая из просветов в кронах деревьев.
На мосту, соединяющему Гжещч и старый город призраком загораются часы на башне главного вокзала. Из-за мороси, очертания его зыбки и нереальны. Делаешь шаг, прислушиваясь к звону колоколов в отдалении. За нос щиплет морозец. И вдруг вспыхивают фонари на мосту. Цепочка живого огня. И ты смеешься, не в силах приглушить восторг.
Эта осень пролетает слишком стремительно и я понимаю, что еще не готова к зиме. Вся эта нетронутая чистота, хрупкая нежность, запах корицы и хвои не сейчас, не для меня. Мне не хватило осени. Ярких всплесков цвета, приглушенного света, шелеста дождя, чтения книг в парке, прощальных криков птиц. Я не успела насладиться в полной мере тем, что уходит.
Мир холодный и отстраненный. Слишком много золота и мало огня, лазурь неба и ни капли тепла. Так странно все это. Капля нежности и, словно устыдившись, сразу колючий ветер.
Мир разбит на фрагменты, дробится осколками льдистой изморози.
Каждый Кай смотрит на север, в ожидании зимы. Каждая Герда вспоминает о лете, которое было-и-не-было
А Снежная королева смотрит в зеркало и видит там вьюгу. Тяжело ей - зеркало со снежной рябью. Не видно лица, и никто не скажет как же она на самом деле прекрасна. Потому и выехали сани.
Приехала у нас сотрудница из командировки, из самого Парижу. Привезла этих мягких французских булок типа круасан и разноцветных сыров. Сыры очень смешные - маленькие, кругленькие и в воске, который открывается чем-то вроде ленты на пачке сигарет - получается круглый сырочек в пасти пакмана Сижу, играюсь сыром, вместо того, чтобы есть. Кошачье неистребимо.
Каждое утро в 10 утра я выхожу покурить и словить фонари. В погожий день именно в это время фонари вспыхивают янтарем и сияют изнутри. Сонные рыбаки разматывают удочки и стараются словить на крючок острый флюгер Кафедрального. От разноцветья глаза сверкают огненными отблесками, в волосах наконец-то воскресло осеннее пламя. Сиять изнутри - это так... восхитительно! Словно внутри вспыхивают солнышки, словно радужные мыльные пузыри летают и мелкими брызгами разлетаются.
Переезд равен одному маленькому апокалипсису и паре-тройке местечковых войн, но кто бы знал, как чудесно сидеть рано утром на своем балконе, на своем маленьком диванчике, пить кофе и слушать как поют утренние птицы. После вчерашней поездки в аэропорт всю ночь снилось, как неподалеку от дома садятся боинги, а мне приходится проходить сквозь раму металлодетектора, чтобы попасть в свой подьезд. А еще, я очень люблю спать, более того, я греховнейшим образом вожделею выспаться, но, несмотря на это, раннее пробуждение - это своя особая красота и радость свободного, никуда не торопящегося утра. До выхода на работу еще полтора часа - может даже успею сделать пару упражнений с пылесосом и утюгом. Главное, чтобы в приступе золушкизма меня не потянуло перетаскивать тяжести. Доброго и чудесного утра всем, кто рядом, всем, кто далеко и всем, кто обо мне думает.